Главные новости
Доказательство жизни
Эту историю о великом отечественном тренере Владимире Вениаминовиче Иерусалимском Biathlonrus.com планировал опубликовать гораздо позже, но едва текст Константина Бойцова попал в распоряжение, вся команда офсайта СБР забыла и про старт чемпионата Европы, и про кубковые рейтинги, и про сборы национальных команд. В рамках проекта
О Владимире Иерусалимском я слышал все то время, что пишу о биатлоне: от его бывших коллег, воспитанников, знакомых из других команд и даже других видов спорта. Интонация этих упоминаний была всегда неизменна. Немного пафоса, подчеркнутое уважение
— Он очень жестко спрашивал! Понимал только один результат — победу, притом даже в мелочах. Тот кто выдерживал у него — выдерживал потом все.
—
— Тренер от бога. Все умел — и индивидуальную тренировочную программу написать, и группу в чувство привести, и лыжи подготовить. Если в
— С себя требовал больше всех. Там где другие не способны были признать свою очевидную вину — Иерусалимский брал ее на себя даже сверх меры. Считал, что если спортсмен не дал результата, значит, он его плохо подготовил…
Чем еще были характерны эти рассказы? Обрывочность. Очередной рассказчик будто не решался брать на себя ответственность нарисовать
Позже я, конечно, узнал — Иерусалимский жив, от активной работы в биатлоне отошел к середине 90–х, на пенсии с начала нулевых, последние несколько лет сильно болеет. Потом узнал, что мы с великим тренером соседи — наши дома в Химках находятся один от другого в десяти минутах ходьбы, и значит, неплохо было бы напроситься
«Знаете, он сейчас ничего не видит, очень плохо слышит и почти совсем не говорит… — огорошила меня жена Иерусалимского — Маргарита Даниловна. Но вы заходите. Я попробую ему
На 14–м этаже позднесоветской высотки, выходящей фасадом на ревущее днем и ночью Ленинградское шоссе, меня встречает Маргарита Даниловна.
«Я вас хочу предупредить — дед сильно переживает из-за того что не может рассказывать. После инсульта у него очень плохая речь, а в последнее время он стал еще очень многое забывать».
Наш короткий разговор на лестничной клетке происходит в интерьере многочисленных цветов в горшках и двери от холодильника
«Холодильник давно выбросили, а дверь жалко, — поясняет Маргарита Даниловна. — Отвезу на дачу — внукам будет память».
По двухкомнатной квартирке хочется ходить, как по музею: разглядывать фото на стенах и шкафах, дивиться на сувениры, коими биатлонные турниры
«Это наша первая благоустроенная квартира, — рассказывает Маргарита Даниловна. — До нее жили в общежитском домике при базе
Он родился в 1933 в Ряжске, что в Рязанской области. Занимался лыжными гонками
На дворе стояла весна 1966. В сборной по биатлону, которая стараниями Владимира Меланина, Александра Привалова и других гвардейцев первого призыва
Тандем работал до 1974 года — до чемпионата мира в Раубичах
В те годы тренеры выполняли все функции разом. Мазать лыжи, строить стрельбища, прокладывать трассы, ходить по инстанциям, договариваться со спортивными базами и гостиницами, винтовки-патроны. И все это попутно к ежедневным тренировкам, написанию планов и так далее, и тому подобное. Когда в тех же Раубичах возводили первый в стране специально-биатлонный комплекс — кто, по вашему, дублировал функции архитектора, инженера и прораба? Тренеры, разумеется. Привалов, Иерусалимский и их немногочисленные коллеги.
Владимир Вениаминович тем временем ушел на работу в молодежную сборную. Владимир Аликин, Александр Попов, Сергей Булыгин, Юрий Кашкаров, Дмитрий Васильев, Альгис Шална, Валерий Медведцев — кто только не прошел под руководством Иерусалимского суровую школу спортивного мужества.
«Он был неистово-требовательным человеком, — вспоминал Васильев, с которым я созванивался уже после визита к тренеру. — Даже если, например, в футбол играем, то требовал, чтобы непременно победили и каждый проигрыш рассматривал как удар по престижу. При этом сам бегал больше всех и жилы из себя тянул наравне с нами — юными и здоровыми. А еще он был первым в моей практике тренером, писавшим индивидуальные планы. Для меня это было удивительно! Имея почти бесконечную скамейку запасных, он находил время для каждого в отдельности, даже не имея представления о таланте и потенциале нового спортсмена.
После Олимпиады 1980 года Иерусалимского снова начали подтягивать к главной сборной — слишком хорошо знал он контингент, пришедший в первую команду страны. Именно его опыт помог сборной, например, быстро и сравнительно безболезненно перейти с классического хода на коньковый.
«Переход состоялся сразу после Олимпиады в Сараево, — снова вспоминает Дмитрий Васильев. — При этом все мы о коньковом ходе имели весьма приблизительное представление. Отставали поначалу очень сильно. Нам не впервой было, упустив из виду
Что еще делать тренеру, вернувшемуся в сборную вместе с
«Все вокруг понимали, что это случайность, — продолжает Васильев. — В Америке было тепло, и у нас элементарно не было мазей на такую погоду. Но всем ведь было понятно, что это эпизод — спустя пару недель после чемпионата мира мы приехали в Калгари на предолимпийскую неделю и выиграли практически все. Но Иерусалимский был непреклонен — чемпионат мира проигран и
Копия того отчета по сей день хранится у Иерусалимских дома…
Владимир Вениаминович вернулся к работе с резервом. Параллельно работал в ведущих центрах биатлона. Сперва в Ижевске, потом в Ханты-Мансийске. Все думали — он скоро вернется. Он даже съездил на чемпионат мира 1991 года в Норвегию и сказал по возвращению, что молодежь стала другой, что его требований народ в массе своей выполнять не готов, и он в таких условиях успешно работать не сможет. До 1996 года работал в Ханты-Мансийске, после чего вышел на пенсию и окончательно осел в Химках.
Сидеть дома он не хотел и пошел искать работу недалеко от дома. Нашел должность вахтера в военном госпитале. Работал… Потом начальник того госпиталя узнал, кто сидит у него
В возрасте 73 лет заслуженный тренер окончательно вышел на пенсию и все менее охотно покидал дом — тем более в СБР о нем почти не вспоминали и на мероприятия не приглашали. Дома жила собачка, с которой Владимир Вениаминович выходил гулять. Потом собачка умерла… В 2008 с Иерусалимским случился инсульт.
Вот уже несколько лет он живет в четырех стенах. Диван, кресло, телевизор, жена, дочь, внуки, в моменты обострения приходит врач…
«У деда еще хорошее сердце, кровь в порядке… — Маргарита Дмитриевна впервые за время нашего разговора всплакнула. — Просто о нем забыли. Союз биатлонистов последние два-три года стал помогать с деньгами — это неплохая помощь… Да мы и не нищие — пенсия около 11 тысяч, дочь как может помогает. Но приходящего на дом врача нам не потянуть, а мне все труднее с дедом справляться. Вот и прошлую ночь почти не спала — ему
Набираю телефон Васильева и передаю трубку Маргарите Даниловне. Услышав знакомый голос, старушка вновь начинает плакать.
— Дима, про деда сейчас никто не вспоминает. Он три года ни с кем не общался. Вот — скажи ему
— Ди-ма…, … — Иерусалимский пытается
«Если человека нельзя вылечить — это не значит что ему нельзя помочь» — подсказывает постер социальной рекламы, расположенный неподалеку от дома Иерусалимских на улице 9 мая.
С тех пор как в 1996 году он ушел из биатлона о нем редко вспоминали. Почему? Чем провинился этот бессребреник перед отечественным биатлоном? Почему его никуда не приглашали, не отмечали ничем? Почему даже у меня, пристрастно интересующегося журналиста в начале нулевых сложилось впечатление, что Иерусалимского с нами уже нет? Он не просил для себя денег — пока мог попросить
Биатлон молод, но его пионеры успели состариться, а память о них, даже тех кто еще живет среди нас… Незаметно ушли первый чемпион мира и олимпийский чемпион Владимир Меланин, участники первого чемпионата мира и призеры последующих первенств Дмитрий Соколов и Валентин Пшеницын… На улице 9 мая в продавленном кресле тесной комнаты с окнами на Ленинградку почти неподвижно доживает свой век Владимир Иерусалимский. Неужели такова судьба великих тренеров?