Прощай, мой друг

Проводив известного российского тренера Евгения Колокольникова в последний путь, Biathlonrus.com понял, как много не успел о нем сказать. Так бывает, когда люди уходят внезапно. Специальный корреспондент сайта Константин Бойцов поговорил с теми, кто знал Евгения Васильевича близко и вспомнил знаковые эпизоды из жизни заслуженного тренера.

Когда весть о том, что Евгений Васильевич умер…умер прямо на стрельбище «Зеленого мыса», комплекса, который был для него даже не вторым, а первым домом… Так вот когда эта новость окончательно оглушила сопротивляющееся сознание, в памяти начали всплывать картинки прошлого. Картинки мелькали, беспорядочно меняя друг друга. Вот Колокольников на финише победной мужской эстафеты на чемпионате мира-2000, а вот он год спустя в Ханты-Мансийске наблюдает за тем, как его подопечные куют металл юниорского чемпионата мира — 9 медалей в 8 гонках. Сейчас бы так. Вот уже в 2007 в Отепя радуется за свою жену 13–кратную чемпионку мира по летнему биатлону Наталью Соколову, а будет еще и 14 золото…

Понемногу картинки стали мелькать со все меньшей частотой и вот осталась совсем одна — вовсе не из череды побед и фанфар, коих в жизни тренера было немало. На дворе весна 2006 — вместе с Колокольниковым мы едем на микроавтобусе из Контиолахти в Холменколлен на заключительный этап Кубка мира. Герои только что отгремевшей туринской Олимпиады улетели самолетом, среди них немало биатлонистов, чей успех Евгений Васильевич вполне мог отнести и на свой счет. Кто учил в 1995 году стрелять вчерашнюю лыжницу Светлану Ишмуратову? В чьей команде взрослел Николай Круглов? Кто в невероятную оттепель 1998 года обеспечивал юниорские сборы, на которых готовили свой взлет Анна Богалий и Ольга Зайцева?

Мы едем в забитом под завязку инвентарем и личными вещами спортсменов микроавтобусе, и на CD в 20–й уже, наверное, раз звучит песня Гарика Сукачева «Прощай, мой друг» — вот эта вот…

Всякий раз, когда дело доходит до нее, Евгений Васильевич делает погромче и замолкает, глядя на дорогу. За окном утро, на календаре 20 марта, и из тренерской рации то и дело звучит — «Василич, поздравляю тебя!» Колокольникову в этот день исполнилось 60, и идущие в караване тренеры нашей и не наших сборных наперебой поздравляют коллегу. А мы едем, глядя на заснеженную дорогу — часов через 10 надо быть в Осло.

Дорога, отель, аэропорт, база, трасса, стрельбище. В этих декорациях прошло без малого полвека емкой и насыщенной жизни Колокольникова. Хотя в конце 60–х — начале 70–х годов ничто, как будто, этого не обещало. Переехав вместе с родителями в закрытый Свердловск-44, он в охотку занимался лыжами, биатлоном, добегал в обоих видах до мастера спорта, учился в институте инженеров железнодорожного транспорта, увлеченно работал, завел собственную семью.

«Он очень увлекающийся человек был, — рассказывает Александр Куракин, работавший с Колокольниковым не одно десятилетие бок о бок. — Не только бегал и стрелял, но стремился понять, как что устроено и как что работает. Началось все, как мне кажется, с мишеней. В 1976 году биатлонисты перешли на малый калибр и стало понятно, что и мишеням суждена модернизация. Женя в тот год только-только закончил бегать сам и начал работать на заводе в Новоуральске».

«Он вместе с приятелем Женей Жироуховым собрал в свободное от работы время мишенную установку — во многом напоминавшую нынешнюю. — разъяснял ход инженерной мысли Владимир Рощин, управляющий «динамовской» базой в Екатеринбурге. — Впрочем, что значит напоминавшую? Что было брать за образец? Взяли действовавший «эстафетный» щит — тот самый, где мишени располагались конвертом, и усовершенствовали. Одну сделали механическую — там где мишени закрывались, а другую электронную — на ней загорался красный или зеленый свет. Установку не патентовали — сколько помню, ребята не больно-то и настаивали. Для них это было вроде хобби, победой над собой, мол, еще не такое можем. Свердловск был в те годы приметным городом на карте биатлона, и изобретение заметили в столице. Уже через год Женю пригласили в комплексно-научную группу при сборной команде».

Роль только лишь механика-изобретателя, пусть даже при сборной страны, Колокольникова не устроила. Молодой уральский инженер начал запоем читать всю спортивно-методическую литературу, что попадалась под руку, — лыжи, плавание, велосипед, легкая атлетика. В 1981 году Спорткомитет постановил создать экспериментальную группу перспективных лыжников с целью отыскать среди них будущих звезд биатлона. «Комиссаром» этой группы был назначен Александр Тихонов, а рабочими лошадками стали Виталий Фатьянов и Евгений Колокольников. Так и началась у Евгения Васильевича тренерская карьера.

Он так и не получил специального тренерского образования. Тяготил ли его статус самоучки? Когда что-то не клеилось, когда его незаслуженно «задвигали», когда тех, с кем он несколько лет работал, забыв покой и сон забирали «наверх», тогда, наверное, тяготил. Но виду он никогда не показывал — не в его это было характере.

«Мы работали с Василичем с 1986 по 1989 год, — вспоминает Чемпион мира и Олимпийских игр Сергей Тарасов. — В нашей группе был Володя Драчев, Валера Кириенко и еще немало хороших спортсменов. Колокольников запомнился в первую очередь как очень интеллигентный тренер — в биатлоне таких мало. При этом нагрузки он давал очень приличные, особенно налегали на длинную темповую работу. А еще запомнилось почти безграничное доверие друг к другу. Сейчас такого между молодыми спортсменами и тренерами почти не встретишь. Когда нас забирали в первую сборную, он очень переживал, хотя виду не показывал. Но ведь у него после этого прямо спад какой-то начался — мне многие об этом рассказывали. Он все очень близко к сердцу принимал».

Он не просто принимал близко к сердцу — он болел и горел на любом участке работы, куда только забрасывала нелегкая. В 1998 году юниорская сборная России проводила сбор в его родном Новоуральске. Температура воздуха той зимой на Урале плавала от минус 4 до плюс 7–8. Колокольников не спал ровно неделю. Он, имевший высшее техническое образование, как никто из тренеров разбирался в насадках и отладке установок для искусственного оснежения, днем и ночью что-то менял и регулировал в них, добиваясь нормального состояния снега на трассе. Днем работал как тренер, а с 10 вечера до 7 утра заступал на свою добровольную вахту инженера-смотрителя. Ольга Зайцева, Анна Богалий, Андрей Прокунин — все они вернулись в тот год с медалями чемпионата мира. Трудовой подвиг Колокольникова остался в памяти лишь двух-трех тренеров, да на сердце Евгения Васильевича.

Этому сердцу пришлось пережить, увы, очень и очень многое не только в спорте. В 2004 году умерла любимая дочь Наташа. Когда-то она занималась биатлоном и даже входила в состав юниорской сборной, а потом закончила высшую школу милиции, работала следователем. Туберкулез, подхваченный во время допроса в тюрьме, сжег ее за несколько месяцев. Когда Наташа умерла, Колокольников работал на сборах в Бельмекене, будучи помощником Николая Савинова в первой мужской сборной, и не смог бросить команду — похороны прошли без него.

Праздновать свое 60–летие шумно Евгений Васильевич не собирался, тем более что с 2000 года не пил даже безалкогольного пива. Вглядываясь в дорогу, он все чему-то сдержанно улыбался и прибавлял громкости, когда доходило до «Прощай, мой друг». Кто прослушает, наверняка, обратит внимание — в этой песне очень длинный проигрыш. Даже не понятно, что важнее — незамысловатые слова или этот самый затейливый аккомпанемент, не несущий вроде бы никакой смысловой нагрузки. Впереди у Колокольникова была командировка в сборную Белоруссии вместе со своей воспитанницей и женой Натальей Соколовой, возвращение в Россию и снова работа со сборной, бесконечные идеи об улучшении «Зеленого мыса» — дома, в котором он жил и в котором умер, не выдержав очередного сердечного приступа.

Проигрыш той песни — после смерти Колокольникова — будет звучать еще долго. В соревнованиях и сборах, которые непременно пройдут на «Зеленом мысе», в успехах тех многих спортсменов, в чье становление он вложил свои ум и душу, в людской памяти, которая, как известно, сильнее даже беспощадного времени.