Великие отечественные. Виктор Маматов

Двукратный олимпийский чемпион Виктор Маматов специально для Biathlonrus.com вспомнил, как страдал от дождя в Гренобле и снегопада в Саппоро, побеждал на глазах норвежского короля и расписывался иероглифами.

68–й: знаменосец, дождь и нервы на финише

Меня накануне Олимпиады выбрали знаменосцем. Фигурист Олег Протопопов тогда сильно обиделся. Он к тому времени был весь в титулах – олимпийский чемпион, трехкратный чемпион мира. Но все решалось не в кулуарах, а на комсомольском собрании. И кто-то из руководителей (до сих пор не знаю, кто именно) заступился за меня: мол, коммунист, аспирант, на него возлагаются большие надежды. Конечно, гордость распирала.

Я вообще в Гренобле был фаворитом: в 67–м в Альтенберге выиграл чемпионат мира, потом – несколько международных стартов, предолимпийскую неделю. Все ходили и показывали: вот он, номер один.

Но не угадал с погодой. За день до старта посмотрел: морозец; как и все лидеры, заявился в четвертую группу. А, как назло, солнце выглянуло – и если первые группы на спусках катились, то мы «вваливали» на руках.

Повезло тем, кто стартовал сразу: Магнар Сольберг и Александр Тихонов ушли первым и третьим. Между ними борьба за золото и развернулась. Во Франции спуски были прямыми – на горку заберешься и потом катишься спокойно метров 400. Без поворотов.

А когда мы стартовали – дождик закрапал. Вроде с Приваловым и смазку поменяли, но не помогло. По щиколотку увяз в снежной каше. Не гонка, а сплошные мучения. Я хоть и приехал первым в группе сильнейших, по общему времени стал только 7–м.

Вот так распорядилась судьба. В Гренобле дождь, в Саппоро будет снег. Погода меня оставила без личных медалей. А вот норвежец Сольберг, наоборот, оба раза на Играх выиграл. Удивительный везунчик! Только представьте, все свои победы добыл на Олимпиадах. Я его встретил в Лиллехаммере в 94–м. Старичок такой, еле передвигался. Спрашиваю: «Магнар, в чем дело?» А он: «Болею. Не работаю. Только числюсь офицером погранвойск». Вот так…

В 68–м, кстати, была первая олимпийская эстафета. Тихонов здорово прошел первый этап. Передал с отрывом, а Николай Пузанов, наоборот, получил 2 круга. Пока он «открутился», соперники к нему приблизились. Мне, третьему номеру, пришлось все начинать с нуля. «Лежка» сразу не задалась – первый патрон мимо, второй с большим просветом. Быстро смекнул, что пули пошли высоковато. Каждый выстрел стал выцеливать до миллиметра.  В итоге, передал Гундарцеву 1 минуту 18 секунд преимущества.

Казалось, много. Но у норвежцев на последнем этапе бежал чемпион мира-66 Йон Истад. Очень быстрый, резвый – Володя только начал стрелять, а он уже к нему подкатился и сверлит взглядом в спину. Опустил винтовку и ждет. Дострелялись до того, что у Истада две мишени на два патрона. А у Гундарцева – одна мишень и один патрон. Мы смотрим, у Володи винтовка ходит. Но он переждал, успокоился и, слава богу, попал. А Истад – ба-бах! – оба мимо. Поволновались знатно…

С 68–го по 88–й сборная СССР неизменно эстафету выигрывала. А Россия вот еще ни разу золота не брала. Нас хоть и называют с Приваловым «динозаврами», но в советские годы была четкая методика. Перед соревнованиями и осенью бегали по 30 км с имитацией на полной скорости. Эта тренировка определяла возможности организма, показывала, чего стоила базовая работа.

Перед Играми-72 мы в таком же режиме тренировались на Сахалине – на базе «Горный воздух». Местные жители рассказывали, что в хорошую погоду Саппоро виден с берега… Снег там был тяжелый, как песок. Зато мы понимали, что благодаря таким изнуряющим тренировкам, сможем горы свернуть. И эту методику Привалов, а потом и я, когда возглавил сборную, пронесли не одно десятилетие.

69–й: «примитив», гвозди и тактика

На ЧМ-69 поставили в эстафете на второй этап. Я обиделся, подошел к тренерам, буркнул: «А что так?»  А они мне спокойно: «Это секрет, тактическая задумка. У норвежцев на втором этапе заявлен молодой Эстен Гьельтен, он тебя сильно боится. Ты лучше застегни олимпийку и спрячь номер, чтобы он раньше времени не догадался».

На пристрелку выхожу – страшный гололед! Взял шуруп, вкрутил в «пятку», вырезал небольшое отверстие в каблуке и срезал шляпку шурупа. Получился гвоздь-пенечек. Такая конструкция даже на льду прекрасно поворачивала. Норвежец увидел ее и засмеялся: «Примитив». Я кивнул и дальше пошел. Мол, на дистанции поглядим, кто умнее.

А когда Тихонов первый этап заканчивал, я расстегнул олимпийку, поехал принимать эстафету и увидел глаза этого норвежца. Тот так испугался, не ожидал, что со мной побежит. В этом и была тренерская хитрость: поставить меня, опытного, против молодого соперника и психологически его надломить. В итоге, на лежке я сделал небольшой отрыв. А стойку так быстро 5 из 5 закрыл, что норвежец окончательно поплыл. Мы уже после двух этапов «везли» отрыв больше 5 минут и выиграли в одну калитку. А лыжи, к слову, прекрасно справились.

71–й: король, «каша» и забывчивый Тихонов

Я любил последний этап. И на Играх в Саппоро эстафету завершал, и на матчевых встречах СССР – Норвегия. Первая была в Новосибирске в 68–м, а ответная – в 71–м, в гостях. На ней присутствовал король со своей свитой. И там на последний этап заявили Рагнара Твейтена. Его отец учился вместе с королем в военном колледже.

В общем, ажиотаж был приличный. Норвежцы надеялись, что мы им крупно проиграем, как на предолимпийской неделе, где не угадали со смазкой. Для нас тогда был большой удар: впервые за несколько лет упустили эстафету (3–е место). И вот, когда мы готовились к перелету в Норвегию, председатель спорткомитета Сергей Павлов предупредил: «Не вздумайте проиграть, а то дадите им дополнительный козырь перед чемпионатом мира». Мы с Ринатом Сафиным в один голос: «Нет, да вы что, выиграем».

А в Норвегии все не в нашу пользу складывалось. Тихонов с Нордкильдом вместе пришли, на втором этапе Саша Ушаков проиграл 2 минуты 30 секунд. Погода стала меняться, мы с Иерусалимским смазку ножом срезали, нашли быстро другой вариант, отправили Сафина – но он только 11 секунд отыграл. Ринат передает эстафету и тихонечко говорит: «Вроде все, теперь не достанем». Я соглашаюсь, понимаю, что догнать будет тяжело. Но думаю: «Дай-ка Твейтена напугаю». Он ведь боится меня – и «вломил» первую часть дистанции на полной скорости. Начал приближаться, и он это почувствовал. Когда ощущаешь дыхание соперника, автоматически включается мандраж. Тем более, раньше из боевого оружия стреляли дольше.

В общем, стартанул и пронесся, как мог. К рубежу пришел уже почти без сил. И вот Твейтен, как мне потом рассказывали, приехал на лежку, поклонился королю, попал два первых выстрела и вдруг по репродуктору передают: «На подходе МаматОв» (мою фамилию всегда произносили с ударением на последний слог). Твейтен засуетился, все шесть выстрелов мимо пальнул, а я уже на склоне между березок мелькал. Три круга, штраф по 200 метров (сейчас – 150). Последний подъем елочкой кое-как осилил, плюхнулся на коврик, чисто отстрелялся и дальше побежал. Задумка удалась. В итоге Твейтен проиграл мне 4 минуты.

Тогда еще забавно было: норвежец Тор Свенсбергет, которого в последний момент отцепили ради Твейтена, бежал по трассе, показывал три пальца и довольный кричал по-немецки: «Твейтен, три круга». Я на лекциях всегда рассказывал эту историю.

И еще один случай вспоминаю: оставался последний подъем перед стадионом. А там – не ступить. Палка до самой земли «уходит». Оказывается, король со свитой до старта прошлись, продавили жесткий покров и образовалась «каша». В итоге у меня обе палки провалились, сам поскользнулся и на колени упал. Опоры нет, подняться не могу. Гробовая тишина, зрители все видят. Пришлось грести палками и ползти на четвереньках. Болельщики зааплодировали: «Браво, браво!» В Норвегии, надо отдать им должное, к лыжникам и биатлонистам потрясающее отношение. Там не только за своих отчаянно болеют, но и чужих уважают.

Кстати, такой тактический прием – сильно бежать на старте – я не раз потом пробовал. И это часто срабатывало. На ЧМ-71, за год до Саппоро, мы опять уступали норвежцам – полминуты после трех этапов. А четвертым у них тогда бежал Нордкильд – сильный лыжник. И вот я лечу, а толку нет – 3 секунды всего отыграл. Зато перед рубежом Ивар резко скорость сбросил. Видимо, решил стрелять на комфортном пульсе. Я тогда включился, подлетел к нему, а он уже на изготовке. Публика молчит – значит, мажет. И так первые два выстрела. Отключаюсь – и бью точно по всем мишеням. Это, кстати, важный момент: выкинуть лишние мысли из головы. Сейчас у лидеров не всегда это получается, хотя такого шума, как при стрельбе из боевого оружия, нет.

В общем, попал – но и Нордкильд остальные закрыл. Шли в 150 метрах друг от друга. А солнце яркое. И я ослеп – ничего глаза не видели. То ли от перенапряжения, то ли от снега… А впереди спуск-откос метров 70. Да еще крутой, зараза. Если в лыжню не попадешь – запросто вылетишь с трассы и костей не соберешь. Еду, а лыжи играют. Распрямляю ноги – чувствую, попал. Вцепился в эту колею и уже золото не отдал.

У нас еще 50 секунд отняли за то, что Тихонов не выложил резервные патроны судье. Но, слава богу, я оторвался на полторы минуты. Хватило этого запаса даже на штраф.

72–й: гонка, которую отменили, бесценные шубы и сломанная лыжа Тихонова

В Саппоро трасса была рабочая. Сопки, без  затяжных подъемов-спусков. Но снег вмешался. Я стартовал в индивидуальной гонке под 15–м номером. И как закружило… Приезжаю на «лежку», а там Сафин, 7–й номер, все еще лежит и выцеливает. Ничего не видит. Я быстро изготовился, 4 из 5 попал. 7 минут выигрывал у второго места – но гонку отменили. Я рвался, дальше бежал, но мне уже вслед кричали: «Капут. Финиш». Половина стартовала, а вторая половина силы скопила. На следующий день уже не было того настроя. Перегорели, вялость в ногах.

Зато в Японии к нам болельщики прониклись, несмотря на сложные политические отношения между странами. Бегали за автографами, просили продать парадную форму – мутоновые шубы с бельковым воротником. Но мы отказывали, хотя предлагали по тем временам большие деньги. Говорили: «Ладно, раз не продаете свою униформу, дайте хоть за рукав потрогать». Все допрашивали, откуда такая красота. 

Эстафету мы там начали неудачно. Тихонов лыжу сломал, приехал только  9–м, Сафин здорово отстрелял и вышел на 1–е место, Ваня Бяков удержал лидерство и привез мне 30 секунд преимущества. Меня чуть ли не умоляли: «Только тише, только тише». Там спуск был крутой с левым поворотом. А его к концу эстафеты так накатали, что он превратился, по сути, в канаву. Представьте, такая ложбина, где деревянные лыжи на полной скорости просто бы разлетелись в щепки.

И я, когда к этому спуску подъехал, заплужил, развернулся, повис на этой канаве, еле-еле оперся на палки и выбрался. После этого махнул на всех рукой, пошел обычным темпом и отстрелял «стойку» за 28 секунд. Сейчас из малокалиберного оружия не все так смогут!  Кстати, там же, в Саппоро, Ринат Сафин чуть ли не быстрее меня отстрелялся – не знаю, почему никто не засек. В японской газете появилась статья: «Учитесь у Сафина-сан как бежать на лыжах, а у Маматова-сан – как стрелять из винтовки».

Через 16 лет, когда я работал зампредседателя спорткомитета СССР, приехал в Токио по делам. Посольские работники вывезли на экскурсию в буддийский храм, а там меня узнала целая группа японцев. Они запрыгали, зааплодировали. А мужчина, гид группы, рассказал, что он в свое время был на Играх в Саппоро, приезжал туда к невесте, страстной поклоннице лыж и биатлона. Так вот она водила его на все тренировки и соревнования. А у меня тогда еще была цветная карточка, где я стою в красной куртке и шапочке с надписью СССР. И я им, оказывается, в 72–м подарил эту карточку и расписался на ней иероглифами.

Так приятно было – столько времени прошло, а меня помнят. Даже за рубежом.