Вместе с командой. Александр Кравцов

Накануне старта олимпийского сезона Biathlonrus.com запускает новую рубрику — героями «Вместе с командой» станут близкие к сборной люди, которые обычно остаются в тени. Функционеры и менеджеры, друзья команды и обычные болельщики, помогающие спортсменам и тренерам – все, кто в итоге работает на результат.  Дебютирует рубрика с интервью руководителя ЦСП Александра Кравцова – далеко не каждый болельщик слышал его фамилию, но не найдется спортсмена, который бы его не знал. 

— Александр Михайлович, когда упоминаешь вашу фамилию в разговоре даже с уже завершившим со спортом поколением, собеседники оживляются. К вам спортсмены так трепетно относятся или просто вы так долго работаете в спорте?

— Все вместе, надеюсь, — я достаточно работаю в спорте, чтобы научиться понимать и знать спортсмена. Прежде чем начать руководить зимними видами в ЦСП (Центр спортивной подготовки – прим. Biathlonrus.com) в 2005, я достаточно долго работал тренером по лыжным гонкам. В 1987 на Сахалине все началось — я пришел работать в простую обычную «гороновскую» детскую спортивную школу. Пришел директором, но быстро понял, что без специализированного образования и опыта со спортом не разобраться. Закончил институт физкультуры, хотя у меня уже было высшее образование. Чтобы иметь практику, набрал группу начальной подготовки. В те годы группа начальной подготовки по лыжным гонкам насчитывала 18 человек. Работал на полставки тренером, как директор я имел право совмещать. У меня было две группы – 36 десятилетних ребятишек, которые не умели шнурки на ботинках завязывать. Да, мы приходили в парк на тренировку и первым делом я проверял, все ли зашнурованы. Постоянно считал их, чтобы не потерять, и следил, чтобы не потеряли лыжи..

Это было тяжелое время, переходный период для страны. Утром на лыжах тренировались одни группы, в обед мы все это сушили, а в четыре часа приходили ребятишки из другой группы и в уже более-менее просушенных ботинках шли на тренировку. По-спартански было. Как говорится, голодно, но душевно.

— Почему не ушли в бизнес, как многие ваши коллеги тогда?

— Не успел задуматься. Мы с ребятами стали добиваться хороших результатов, и благодаря этому над нами взяло шефство «Динамо». У нас была уникальная ситуация для тех лет – напрямую от общества стали получать инвентарь. Причем, хороший и новый. В основном эстонские лыжи, но перепадал даже Fischer, ботинки Adidas. Когда мы выезжали на соревнования, все говорили: «ну, по одежке прямо олимпийцы, а вы попробуйте на трассе отличитесь!» — недолюбливали нас тогда за то, что лучше остальных жили. Да и в протоколе мы всегда были высоко.

Постепенно мы пришли к тому, чтобы объединять несколько видов спорта в одной спортшколе — вместе нам было легче выживать. В нашей школе мы оставили лыжи, биатлон и единоборства. Помимо классических видов борьбы, добавили популярные в то время восточные. На начальном этапе в школе было более 600 детишек и порядка 30 тренеров. Потом нам построили прекрасный зал 18 на 36. Сергей Михайлович Богданчиков, который тогда руководил «Сахалиннефтегазом», очень много помогал нам внебюджетными средствами. Благодаря этому мы могли проводить сборы наравне с национальными командами. Нравилось это кому-то или нет, нас это не интересовало – мы просто делали свое дело. Мы проводили сборы в Отепя, в Раубичах, выезжали на высоту, за границу. Мы создали условия, благодаря которым очень яркие люди пришли в команду.

— Вы про Ларису Лазутину? У вас же был довольно длительный эпизод сотрудничества.

— С Лазутиной я познакомился в 1991 году на празднике Севера в Мурманске. Ее муж тренировался с нами «паровозом», то есть был лидером, который тащил команду вперед. Все-таки семикратный чемпион мира среди юниоров! Ларису пригласил работать с нашей командой. Тогда у нас сложился очень хороший коллектив – на мне лежали оргвопросы, а Николай Лопухов работал с Ларисой методически. Мы хорошо работали в тот период.

— Заметно, что у вас с Николаем Петровичем Лопуховым до сих пор приятельские отношения.

— Мы действительно знакомы очень давно. Еще в конце 80–х годов, когда моя сахалинская группа впервые выехала на сбор в Раубичи, тогда мы со всей сборной познакомились – с Николаем Петровичем, с Александром Ивановичем Ворониным и многими-многими, кто потом прошел через сборную по лыжным гонкам…

Тогда времена были суровые – все понимали, что нужно держаться в одной связке, чтобы добиваться успеха. В конце 90–х годов, когда был создан спортивный клуб «Роснефть», мы замкнули на себя лыжные гонки и биатлон. Не буду скромничать — за время существования клуба мы очень уверенно вели обе профессиональные команды и тащили всю вертикаль по обоим видам. Мы тогда уже понимали, что если жить в одиночку и одним днем – результата не будет. Так что, брали вертикаль с детской школы до национальной сборной. Плюс делали ротацию между лыжами и биатлоном.

— Продуктивно было, когда лыжи и биатлон работали вместе? В Европе довольно частая практика, когда наши два вида в одной структуре. 

— Мы старались и у нас получалось продуктивно. Но вообще я считаю, что невозможно быть профессионалом везде. Знаете, порой меня пытаются уличить в профнепригодности, но мне всегда смешно, когда я слышу, как кто-то утверждает, что разбирается во всех видах спорта. Про себя я говорю, что знаю всего два с половиной вида спорта. Знаю лыжи, потому что заслуженный тренер по лыжным гонкам. Немного знаю двоеборье, потому что там тоже есть лыжи. И разбираюсь в биатлоне, потому что в свое время был пятиборцем — я стреляю и бегаю на лыжах, значит, могу рассуждать не со стороны. А обо всем остальном, как и все, погруженные в спортивную отрасль, должен иметь представление.

У меня всякое бывало: когда я пришел в школу, мои коллеги сказали, что я не практик, а теоретик, потому что никогда не работал. Но я взял группу ребят, сделал результат и потом все вопросы отпали. В спорте все доказывает результат. Других критериев нет. В этом плане наш министр очень в точку говорит: «Если не можешь разобраться, посмотри в протоколы или на табло».

— Пользуетесь своей тренерской практикой, советуете тренерам?

— Что значит советуем? Сегодня мы имеем в арсенале мощный аналитический центр, который позволяет нам оценивать работу тренеров. Организовали этот центр, когда столкнулись с тем, что многие из наших тренеров отстают от современного понимания и знания систем подготовки. За счет аналитических выкладок даем тренерам возможность глубоко оценить состояние спортсмена и понять, что надо делать.

Банальный пример – недавно мы приезжали к вам в Отепя. Мы же не лезли со своими идеями к Лопухову и говорили: «Николай Петрович, ты должен делать так и так». Мы ему просто даем аналитический срез каждого спортсмена на сегодняшний день, даем пищу для размышлений и возможных коррекций. А что делать, решать ему — он тренер. Мы даем ему возможность думать. И если у тренера есть голова, значит он будет думать, если нет, то тут и мы не поможем.

— Все сборные работают с аналитическим центром?

— Мы никому наших аналитиков не навязываем. Хотя, надо было бы (смеется).

Мы видим, кто использует по полной, а кто нет. Прошлой зимой мы начали работать с Юрой Каминским по лыжным гонкам — перед этапом Кубка мира в Сочи и чемпионатом мира дали выкладки и подсказали: смотри если ты сделаешь так, то получится так, а если по-другому, то так. Юра – один из ищущих тренеров. Услышал и взял на вооружение. Уговаривать же просто бессмысленно – совместная работа возможна только тогда, когда все друг друга понимают и видят одну и туже цель.

Центр создавали в первую очередь для зимних видов спорта, и с нами работают все сборные. Кто-то в большей степени, кто-то – в меньшей. Мы рады, что биатлон тесно с нами сотрудничает, и тому, что Михаил Дмитриевич (Прохоров, президент СБР – прим. Biathlonrus.com) и Сергей Валентинович (Кущенко, исполнительный директор СБР — прим. Biathlonrus.com) поняли, что мы хотим помочь.

— Помощь в науке не в ущерб главной функции ЦСП – обеспечению сборных?

— Нет, конечно. Свое дело мы знаем и делаем. Тут есть проблема. В сентябре все федерации направляют в центр письма с заявкой на то или иное оборудование, которое необходимо для организации тренировочного процесса. Бывает так, что некоторые федерации долго «спят», а потом проснутся в середине сезона, когда уже госзадание сформировано, заказы размещены и наступает авральная ситуация.

Но даже в таких случаях мы все равно стараемся изыскать какую-то возможность помочь.

У нас были разные времена, но мы всегда старались удовлетворить заявки федераций. Просто мы понимаем, в чем отличие спортсмена от, например, двигателя авто. У второго есть постоянный объем вне зависимости от обстоятельств. А способности спортсмена можно расширить, если создать ему необходимые условия для сбора и оснастить инвентарем, дающим право конкурировать на аренах.

— Вы можете сказать, что ЦСП сделал абсолютно все возможное накануне Олимпиады, а дальше все в руках тренеров и спортсменов?

— Вспоминаю непростой период после Олимпиады в Ванкувере — нам пришлось отвечать много перед кем: что произошло? как? почему? как решать проблемы? А мы и тогда делали все, что могли.

Спорт высших достижений – это система закономерностей, где могут присутствовать определенные случайности, но, как правило, эта система, которая четко диктует правила игры. В 2009 году накануне Ванкувера мы были на девятом месте по итогам зимних чемпионатов мира. Скажите, как мы могли с девятого места вдруг стать впереди планеты всей? Это нереально. Случайности, конечно, бывают.  В 2007 году на чемпионате мира по лыжным гонкам в Саппоро никому неизвестный спортсмен из Белоруссии оказался в числе призеров потому, что он стартовал в первых номерах, потом пошел снег и фактор скольжения был не в пользу тех, кто стартовал позже. В Ванкувере такое же было у биатлонистов в спринте, а от спринтов зависели пасьюты. Да, такое случается, но принципиально нужно трезвее смотреть на сегодняшние результаты.

— А вам не кажется, что мы сегодня упорно не замечаем проблему человеческого потенциала? Сейчас в сборной спортсмены того поколения, которое росло в жуткие 90–е – когда тренеры уходили в криминал или бизнес, а здания спортшкол сдавали в аренду… 

— Да, есть такой момент, но мы уже ситуацию переломили за счет того, что действует государственная программа до 2015 года, сейчас готовится до 2020 года. Министр спорта правильно говорит, что невозможно в одночасье перевернуть все. Надо идти шаг за шагом, постепенно. Мы обратили внимание на спортивные школы, на объекты спорта в субъектах РФ. Когда было такое колоссальное строительство? Когда маленький город мог похвастаться ФОКом? Когда спортшколы могли похвастать таким количеством детишек? Но нужно время, которое работает, к сожалению, против нас, потому что были утрачены ценности, которые были раньше.

— В нашей сборной главная надежда и опора – это Зайцева, которой 35. Все еще выступает саночник Альберт Демченко, для которого Сочи может стать седьмой Олимпиадой. Или Александр Зубков, которому в 2014 будет 40. Причем, они – лидеры не за старые заслуги, а потому что молодых таких же не выросло. Мы ведь реально потеряли целое поколение в спорте. Почему  не объясняем это болельщикам, а говорим, что в Сочи всех порвем?

— Не так. У нас, профессионалов, немного другой посыл: мы понимаем ответственность, которая на нас лежит в рамках домашней Олимпиады. Мы также как и все не хотим, чтобы мы выступили плохо. Если мы займем четвертое место в медальном зачете – это результат. А если третье место, о чем говорит статистика, то это будет успех, подвиг. Мы уже приблизились к тому, чему стремимся. За последние семь лет мы показали приемлемые результаты в зимних видах спорта. Как ни парадоксально, но если бы завоевали пару медалей в биатлоне, санях, бобслее, то были бы там, где мы рассчитывали. Где мы были до этого? У нас фактически на всех Олимпиадах медали были в лыжах, биатлоне, коньках, фигурном катании, хоккее и все! Вы видели, каким арсеналом в Ванкувере мы пытались бороться с новыми дисциплинами в фристайле, сноуборде и так далее. Сегодня мы понимаем, что нужно расширять географию тех видов спорта, где мы должны составить конкуренцию. Бывали примеры, когда Австрия могла вытащить Олимпиаду за счет трех видов. Норвегия в этом году блеснула за счет лыж, биатлона и двоеборья. Но это не показатель. А посмотрите, как увеличилась конкуренция! Сейчас все участники претендуют на медали. И честь и хвала Зайцевой, Зубкову, Демченко и остальным нашим мэтрам — сумели сохранить спортивную форму такого уровня! Рядом с ними растет молодежь — вы и на примере биатлона видите, что подрастает масса молодых ребятишек, которые нажимают на пятки ветеранам.

— Но эта наша молодежь в Сочи не успевает.  Та же Кайшева — это наше будущее в Пхенчхане.

— Может быть так, а может быть и наоборот. Могу сказать по опыту — в спорте нет, как говорят в высшей математике, пределов – там может произойти все, что угодно.

Я, например, уверен, что мы с СБР не зря в этот олимпийский цикл подключали на подготовку большое количество спортсменов. До 80 с лишним человек доходило. Среди них половина — молодые. Они уже пообтесались, понюхали пороху, как говорится. Да, рассчитываем на будущее. Учитываем, что после Сочи у нас будет еще Пхенчхан, а после нее право на Олимпиаду выиграет еще кто-то. Нельзя останавливаться на сиюминутном факторе.

— А нет ощущения, что страна сейчас, наоборот, живет до Сочи, а потом «гори оно все огнем».

— А не надо такое ощущение формировать! Я перед вами говорил со многими, кто отвечает за формирование общественного мнения. Просим всех – сборной нужна искренняя поддержка в Сочи. Журналистам нужно доносить это до публики.

Вот вам свежая история. В Лондоне постоянно говорили в прессе — программа Игр в Лондоне сформирована так, что на первом этапе Олимпиады мы не будем блистать. И не надо делать скоропалительных выводов. Но все равно волна негатива пошла быстрее, чем сама Олимпиада.

А я всегда говорю – во-первых, несказанное не приносит неприятностей, во-вторых, не нужно делать выводов там, где ты ничего не понимаешь, или там, где все только начинается. Смотрел в Ванкувере на канадцев, в Лондоне на британцев и удивлялся, насколько тепло там относятся к своим спортсменам! У нас же порой складывается ощущение, что спортсмена готовы в клочья разорвать, если он не попал в призеры.

 

— Может быть это недовольство от того, что спортсмены стали много зарабатывать и многое себе позволять. Это действительно беда или, может быть, миф?

— Скажите, почему балерина уходит на пенсию гораздо раньше, чем среднестатистический россиянин, и почему это не считается проблемой? Наверное, потому что ее труд затратный, а карьера длится не так уж долго. Так же и спортсмен – он зарабатывает больше обычного человека, потому что мы с вами работаем до 60–ти, а они – не всегда дотягивают до 30.

В конце концов, спортсмен – это имиджевый потенциал и лицо государства. Жизнь устроена так, что по представительству страны на спортивной арене, судят в целом об организации, результатах, и достижениях государства. К сожалению, спорт сейчас политизирован. И почему, скажите мне, эти ребята не могут получать возмещение, за то что они завершат карьеру в 35 и уйдут из спорта. Кто-то вообще выпадет из жизни. Жизнь спортсмена – ежесекундный риск. Они должны зарабатывать хорошие деньги. И то, что не все справляются с искушениями деньгами и славой – тоже риск их профессии. Как правило, такие спортсмены долго не задерживаются в сборной. Так что – мое личное мнение — поддерживать спортсмена нужно. Хотя бы потому, что в конечном счете именно спортсмен способен подарить нам победы и такие эмоции, которые заставляют прыгать от счастья и гордиться своей страной.